"Одна из древних параллелей: рыцари Немецкого ордена в 11. веке отправились грабить Святую землю и "попутно" во время крестовых походов вырезали тысячи евреев, устроив кровавую баню и в самом Иерусалиме, и вскоре - в 13. веку те же рыцари Немецкого ордена вторглись на территорию будущей Латвии, истребляя тысячи местных жителей - "язычников", не пожелавших отдаться под власть чужаков (...). Крестовые походы в Передней Азии, крестовые походы на берегу Янтарного моря - сам образ рыцаря вошёл в историческую память как евреев, так и латышей воплощением зла, а не идеальным образом, рисуемым "рыцарским эпосом" Западной Европы."

"В 19. и начале 20. века в латышской литературе популярным стал образ еврея - коробейника: еврейский бродячий мелкий торговец заходил в крестьянские дворы, скупая, например, лён и продавая ткани, иголки, разные галантерейные и хозяйственные товары. Также и еврейские ремесленники, особо портные, были желанными гостьями в домах латышских крестьян. "

"... латышские социалдемократы и еврейские бундисты (в 1905.) были союзниками в борьбе за социальную справедливость, отмену сословных привилегий, демократическую конституцию и национальную автономию (территориальную - латышам, культурную - евреям). Генеральная забастовка в Риге в январе 1905. была объявлена Федеративным комитетом, составленным из представителей ЛСДРП и "Бунда"."

"Газета "Gaisma", выходившая в Петербурге на латгальском диалекте, сообщала в конце января 1906. года: "..."Чёрная сотня" собиралась напасть на евреев в городе Лудза, избить их и ограбить их лавки. Был назначен определённый день для этого. Черносотенцев в Лудзе собралось много и, очевидно, к вечеру началось бы кровопролитие. Окрестные католики - латыши, прослышав об этом, крупными группами приехали в Лудзу и остались там. Латыши объявили "чёрной сотне", что избивания евреев не допустят (...) Латышей в Лудзе собралось больше, чем черносотенцев (...) и они, поругавшись с латышами, рассеялись."

"Революция 1905. года имела кровавый "овертайм" в Англии, о котором Ф.Г.Кларк рассказывает в книге "Willo’theWisp: Peter the Painter and the AntiTsarist Terrorists in Britain and Australia (Melburn, 1983)" . Речь идёт о латышских и еврейских революционерах - анархистах, эсерах, социалдемократах и их подругах, попытавшихся в 1910. в Лондоне добить деньги для революции путём вооружённого грабежа и после неудачи этой затеи устроивших бой с полицией. Это тоже стало своеобразным примером латышско-еврейского "братства по оружию". Они в Лондоне объединились в тайную организацию "Пламень", и одним из самих смелых участников этой группы, застрелившим трёх полицейских, был позднейший чекист Екабс Петерс."

"Первая мировая война затягивается, и весною 1915. года немецкие войска вторгаются в Курземе. (...) Как принудительно, так и добровольно латыши Курземе бросают свои дома и поля, чтобы отправится в дальний путь. Из 800 тысяч жителей Курземе её покидает примерно половина, а позднее число беженцев достигает 700 тысяч.
В латышах скопилась жгучая ненависть к немцам, точнее - к немецким помещикам, балтийским баронам, и наступление дивизий кайзера ничего хорошего им не сулило: помещики не скрывали своё желание превратить Балтию в великое герцогство под немецким протекторатом или даже в составную часть Германии и поселить там немецких колонистов...
Словом, латыши, в 1905. году поднявшие восстание против немецких помещиков и царское самодержавие, теперь признали Россию меньшим злом и в большом количестве вступали в особые латышские военные части - стрелковые батальоны.

Совсем иным было настроение балтийских евреев, хотя и им пришлось стать беженцами.
Правящие круги России, как известно, были резко антисемитски настроены, способствовали диким погромам, запрещали евреям свободно поселяться на территории империи, поддерживали квоты приёма в вузах и т.д. Понятно, что евреи не чувствовали особого уважения к Николаю 2. и его придворной клике, не говоря уж о патриотизме: более "цивилизованный" рейх кайзера им казался меньшим злом, и действительно - чиновники немецких оккупационных властей, управлявшие захваченными западными провинциями России, относились к евреям намного гуманнее, чем урядники, приставы и жандармы, не говоря уж о казаках. Это понимал и великий князь Николай Николаевич - главнокомандующий армейским штабом. Более того, он без иносказаний обвинил евреев в предательстве и приказал выгнать всех евреев из прифронтовой полосы шириною в 50 вёрст. В конечном итоге 75% евреев с латвийской территории пришлось стать беженцами. Словом, это стало временем бегства ка для латышей, так и для евреев, хотя по разным причинам.

Восемь батальонов латышских стрелков в 1916. преобразовываются в полки. Они проявляют большой героизм и самоотверженность, не раз спасая русские войска от разгрома. Латыши показали, что являются отличными, дисциплинированными и твёрдыми бойцами. и стали "элитой" российской армии."

"...царь вынужден отречься от престола. Новое Временное правительство отменяет все ограничения для евреев, обещает автономию всем нерусским народам. и настроения как евреев, так и латышей вскоре резко меняается. (...) Большевистские агитаторы особо старательно флиртуют с лучшими бойцами - латышскими стрелками. Это во многом и получилось, поскольку стрелки были возмущены тем, что во время кровавых Рождественских боёв неспособное русское командование оставило их на произвол судьбы и дало истекать кровью.
Многие из них были сыновьями батраков и поверили в обещания осуществить аграрную реформу, отобрать землю у немецких помещиков и "отдать тем, кто её обрабатывают". (...) Большевики обещали, что все народы России получат право самоопределения (...) Словом, не только рядовые, но и большинство офицеров этих полков принимают сторону большевиков."

"11. ноября 1918. года заключается перемирие на Западном фронте, и тем заканчивается Первая мировая. И в тот же день человек, за год того прославивший себя в истории еврейского народа так называемой декларацией Балфура - министр иностранных дел Великобритании - написал представителю Временного народного совета Латвии в Лондоне, что Соединённое Королевство признаёт de facto независимость латвийского государства - государства, которое к тому моменту ещё не родилось на свет!

Это тоже было "декларацией Балфура" и это тоже было крайне важным историческим документом - на сей раз для латышей, а не для евреев. И кем был эмиссар Временного национального совета Латвии, кем был тот человек, кто сумел добиться признания независимости своей родины ещё до её объявления?
Это был Зигфрид А. Мейеровиц, сын еврейского врача из Дурбе. (...) Он стал и первым министром иностранных дел Латвии и руководил этих крайне важным ведомством до 1925. года, когда он погиб в автокатастрофе."

"Те два десятилетия, что реально существовало Латвийское государство, не только латыши, но и евреи вспоминают как "добрые годы". Ни до ни после ни латышам, ни евреям не было так хорошо, как в то время. Было, конечно, множество проблем, была коррупция и безработица, интриги партий и позднее прихоти диктатора - популиста, но всё в мире относительно, и любой непредвзятый наблюдатель должен признать: в эти два десятилетия латыши были хозяевами на своей земле и сумели там хорошо вести хозяйство - и евреям, как и всем меньшинствам, были предоставлены все права. (...) Еврейская религия, культура и национальные устремления в это время не ограничивались."
"Правда, Улманыс запретил сионистские партии и "Бунд", но он запретил вообще все партии, включая его собственную."

"В пятницу, 14. июня 1940. года, немецкие войска входят в Париж, и взоры всего мира обращены на несчастную Францию. Всему миру не до Балтии. В тот же день Литве вручается советский ультиматум, и уже следующим днём больльшевистское войско оккупирует эту страну и занимает позиции вдоль южной границы Латвии. Одновремённо ночью с 14. на 15. июня группа красноармейцев вторгается в Латвию с востока, убив у деревни Масленьки трёх латвийских пограничников, женщину и ребёнка, и уводя пленными 11 пограничников и 32 гражданских лиц. Правительство Латвии потребовало расследовать эту провокацию, но до того дело так и не дошло: это подлое нападение так и было предано забвению. (...) 16. июня СССР вручает Латвии ультиматум, требуя ответа в течении шести часов. Латвийский посол Коциньш вечером подтвердил принятие условий ультиматума. (...) Агония Балтийских стран проходит словно в международной пустоте: победа вермахта во Франции и изоляция Великобритании полностью привлекает внимание Соединённых Штатов, не говоря уж об остальных заморских странах, в которых никто не знает, где такая Латвия находится. (...)

Если уж Чехословакия, обладавшая сильной и отлично вооружённой армией, сдалась Гитлеру без боя, что осталось делать Латвии? И 17. июня советские войска перешли латвийскую границу, не встретив сопротивления."

"В тот день мой отец явился домой раньше обычного, и первыми его словами были: "Франк, кто бы подумал! Ты знаешь, кто у железнодорожного вокзала приветствовал советских танкистов? Еврейские парнишки из Московского форштадта!"

Действительно, так и было в этот чёрный понедельник.
В сентябре 1938. года в Латвии осталось только 200 местных коммунистов, и надо думать, что летом 1940. таких было ещё меньше. Но коммунисты имели сочувствующих, и среди них было немало евреев.

Как это могло случится и чем объяснялось? (...) Дов Левин объясняет: "Хотя верно, что только малая часть еврейской общины участвовала в радостных демонстрациях, приветствуя ввод Красной армии в Латвию, были многие евреи, чувствовавшие облегчение и симпатии к этой армии, постому что имели основания опасаться, что при тогдашнем соотношении мировых политических сил единственной альтернативой было господство над Латвией нацистов."

Это можно понять. Но также можно понять и латышей, которых неприятно удивило поведение многих евреев в тот судьбоносный день. Для них это был день гибели их государства, для латышей это была национальная трагедия.

Конфронтация разных интересов? Возможно. Но это противостояние позже, через год, имело поистине страшные последствия, жуткое окончание."

"Поначалу предполагалось, что "Рабочая гвардия", образованная по решению ЦК КПЛ 2. июля 1940. года, будет вспомогательными силами полиции, как и дополнительными силами правительства "в борьбе против контрреволюционных групп". Размещённая в Риге и других крупных городах гвардия действовала по военным принципам. В ней принимали участие около 10000 мужчин и женщин (...) В некоторых районах почти все члены гвардии были евреями, так что занятия по крайней мере частично велись на идише.

Видная роль евреев при новом режиме, в его политическом и административном аппарате стала причиной, по которой латыши во многом идентифицировали всю еврейскую общину с ненавистным советским режимом."

"Ночью с 13. на 14. июня 1941. года в Советской Латвии началась массовая депортация нежелательных элементов. (...) Из Латвии в те дни депортировали 1771 еврея. (...) К сожалению, многие латыши в те страшные дни, когда из их среды вырвали 16000 мужчин, женщин и детей, запомнили только, что среди хватающих были не только русские и латыши, но и евреи.(...)

Эти массовые депортации стали той каплей, что переполнила чашу терпения латышей. Патриоты Латвии, спасаясь от захватчиков, бежали в леса, нашлось и оружие, припряченное прошлым летом айзсаргами, и так появились первые группы национальных партизан. (...) Как и следовало ожидать, (при начале войны) латышские национальные партизаны вышли из лесов и атаковали убегающие части большевиков, спасающиеся от быстрых окружающих операций вермахта."

"В преддверии бегства, 27. июня, начальник рижского гарнизона генерал-лейтенант Сафронов приказал рижскому радио сообщить: "Вчера и сегодня за контрреволюционную деятельность - организацию диверсий и терактов, сигнализацию врагу и т.д., арестованы (...) Всем арестованным присуждена смертная казнь через расстрел, и наказание приведено в исполнение. Так будет с каждым, кто каким-либо образом будет поддерживать врага." (...) Каким же образом мог поддерживать нацистов Иосиф Аврамович Каган?"

"Хуже дела были у многих других латвийских евреев, которые из местечек и городов Латгалии пешком, на подводах и велосипедах отправлялись на восток. Когда они добрались до старой границы Латвии и СССР, им путь загородили особые заградительные отряды НКВД: "Стой, дальше нельзя! Дорога закрыта, возвращайтесь, иначе будем стрелять!" (...) Еврейские беженцы были вынуждены возвращаться назад, навстречу неминуемой смерти."

"Хелмарс Рудзитис в своих мемуарах ("Приключения моей жизни", Нью-Йорк, 1984) рассказывает: "Если на улицах появлялась какая-нибудь группа немецких солдат, толпа встречала её аплодисментами и радостными возгласами. Ту эйфорию, что владела улицами Риги 1. июля, трудно описать. Переживания этого дня поймёт лишь тот, кто их пережил сам. Страшный год кошмаров закончился. В тот день никто думал о том, что будет, как будет. Радость освобождения - на сей раз это заезжённое большевиками слово можно использовать в его действительном смысле - перекрывала любую мысль о будущем. Даже социал-демократ Циеленс в своих воспоминаниях пишет, что на сей раз немцы действительно стали освободителями. Варварские депортации ненависть к империи Сталина довели до высшей степени. (...) В тот день мы ещё не знали, что Гитлер, уже почти добившийся победы, в своём упоении и властолюбии - вместо того, чтобы давать народам свободу и обеспечить себе их дружбу - своими авантюрами проиграет всё и уничтожит и собственное государство.""